ИРА, Коминтерн и ОГПУ

Оригинал взят у venta_dv в ИРА, Коминтерн и ОГПУ

После войны за независимость Ирландии в рядах республиканцев произошел раскол. ИРА раскололась на «договорников» (сторонников предлагаемого британцами мирного договора, по которому Ирландия получала широкое самоуправление, но оставалась часть британской империи) и «анти-договорников» (сторонников «войны до победного конца»). Первые стремительно становились политическим мейнстримом, а из перешедшей на их сторону части ИРА формировалась новая государственная армия. Вторые же радикализовались, «анти-договорная» ИРА стала прямым предком знаменитой террористической организации и школой для многих и многих ирландских политиков. В том числе и коммунистов.

Первая компартия Ирландии появилась в 1921 году, сразу вступила в Коминтерн, а состояли в ней довольно топовые люди (например основателем партии стал 20-летний Родерик Конноли, родной сын-кровинушка того самого Конноли). Гражданская война в Ирландии началась через год после основания партии, в 1922 году, и такая заваруха без Коминтерна обойтись никак не могла.

Справа от Ленина  - Родерик Конноли

( Read more... )

Об отсутствии национального самосознания и патриотизма у русских в дореволюционной России

Не вызывает сомнений, что в XIX — начале XX вв. среди русских более или менее последовательной была лишь «региональная идентичность». Один исследователь иллюстрирует превосходство местных идентичностей в обозначенное время следующим наблюдением: «… Язык крестьян изобиловал словами, фразами, пословицами, описывающими уникальность их "места", где, как говорилось, "птицы поют по-другому и цветы цветут ярче"». Хорошим примером является слово «родина», которое знаменитый толковый словарь В. Даля определяет в двух значениях: как синоним политического термина «государство», и в разговорной речи как способ описания родного края, области или города жителя России. Будучи красноречивым указанием на скромные масштабы «воображаемых сообществ» внутри общества, факты подобного рода подтолкнули другого исследователя к выводу, что средний крестьянин на рубеже веков «плохо понимал, что такое «русскость». Он мыслил себя не как «русский», а как «вятский» или «тульский». Представления крестьян не изменялись, даже когда они уходили из деревень, чтобы пополнить ряды зарождающегося городского рабочего класса.

Неудивительно, что недоразвитое и непоследовательное национальное самосознание влекло за собой и отсутствие патриотических чувств у населения. У писателей XIX в., не понаслышке знающих деревенскую жизнь, можно найти подробные свидетельства об отсутствии у крестьян чувства преданности государству и обществу в целом. Например, Л. Н. Толстой писал:

«Я прожил полвека среди русского народа и в большой массе настоящего русского народа в продолжение всего этого времени ни разу не видал и не слышал проявления или выражения этого чувства патриотизма, если не считать тех заученных на солдатской службе или повторяемых из книг патриотических фраз самыми легкомысленными и испорченными людьми народа. Я никогда не слыхал от народа выражений чувств патриотизма, но, напротив, беспрестанно от самых серьезных, почтенных людей народа слышал выражения совершенного равнодушия и даже презрения ко всякого рода проявлениям патриотизма»

Провинциальная Россия не так уж много могла противопоставить такому положению вещей: это было обществе с небольшим числом учреждений, где власть чаще ассоциировалась с конкретными личностями, а не со званиями и должностями, которые они занимали. По ряду различных причин ни школы для народа (даже в той степени, насколько позволяло их положение), ни царский двор не предпринимали никаких согласованных усилий для изменения ситуации. Более того, армия, как отмечает выше Толстой, полагалась на самые простые формы шапкозакидательства для поддержания боевого духа в своих рядах.

Британский военный атташе, полковник Альфред Нокс, писал в своих мемуарах после Первой мировой войны, что у русских солдат отсутствует понимание целей, ради которых они сражаются, равно как и осмысленное чувство патриотизма, которое позволило бы им переносить превратности судьбы и большие поражения. Ю. Н. Данилов, генерал-квартирмейстер Главного управления Генерального Штаба императорской армии, дал схожую оценку: хотя у русского крестьянина и присутствовало желание воевать, личная заинтересованность в происходящем на поле боя возникала у него, если только его родному краю угрожала опасность (Ю. Н. Данилов приводит слова призывников-крестьян: «Мы вятские, тульские, пермские, до нас немец не дойдет…» — в своей книге: Россия в мировой войне, 1914-1915 гг. Berlin, 1924. С. 112; 115-116.). Генерал Н. Н. Головин дал, возможно, наиболее точную оценку духу, царившему в войсках во время войны:

«У наших западных друзей благодаря большей социальной зрелости народных масс, самый патриотизм был несравненно более осознан в массах. В этом отношении прав Ю. Н. Данилов сравнивая настроения нашего народа с настроением ребенка.

Политическое мировоззрение русской многомиллионной солдатской массы в первые годы войны всецело покрывалось формулой "за Веру, Царя и Отечество". "… Русский патриотизм был … примитивен, он был — если можно так выразиться — лишь сырой материал, из которого в условиях культурной жизни и вырастают те более сложные виды "патриотизмов", которые можно было наблюдать во Франции, в Великобритании и в Америке".

Нокс, Данилов и Головин заключали, что с точки зрения состояния боевого духа и национальной идентичности, русская армия была необычайно плохо подготовлена к изматывающей войне 1914 года.

Бранденбергер Д.Л. - Национал-большевизм. Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания (Современная западная русистика) - 2009

Идентификация русских через оппозицию к нерусским народам

Из-за отсутствия последовательного массового национального самосознания у русских не осталось практически ничего общего кроме тенденции идентифицировать себя через оппозицию к нерусским народам. Действительно, насколько можно судить о проявлениях этнического самосознания у простых русских людей по архивным записям 1920-х — начала 1930 годов, эти чувства были смутными и направленными скорее на отрицательную характеризацию других этнических групп, чем на положительные определения того, что значит быть русским.

Объединенные в большей степени шовинизмом, нежели ясно выряженным национальным самосознанием, русские, когда они все-таки приписывали себе какие-то отличительные признаки, представляли собой этническое сообщество, которое определяло абстрактное почти сентиментальное — любование национальными страданиями и способностью переносить тяготы жизни.

Бранденбергер Д.Л. - Национал-большевизм. Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания (Современная западная русистика) - 2009

Такие разные и такие похожие антисталинисты

Оригинал взят у red_w1ne в Такие разные и такие похожие антисталинисты

Сталина топчут для того, чтобы подобраться к Ленину. А некоторые уже начинают и Ленина.
Мол, Сталин его продолжатель, в каком смысле? В худшем. Ленин начал концлагеря, создал ЧК, а
Сталин продолжил…

Молотов

Сталина ненавидят очень многие. Порой удивляешься, каких разных людей объединяет эта ненависть. И какие удивительно похожие аргументы они выдвигают для ее обоснования.

Возьмем правый антисталинизм. Правые – в данном случае либералы – ненавидят И.В. как коммуниста и большевика. Ненавидят его как человека, который построил социализм – строй, принципиально отличный от столь милого им капитализма. Ненавидят его за то, что он не лег под Запад в 1945-м, хотя на это многие надеялись (и в том числе в СССР). Ненавидят за индустриализацию и коллективизацию. За культурную революцию, когда миллионы "быдла" не только выучились читать и писать, но и пошли в университеты, стали инженерами и учеными, сломав традиционную монополию интеллигенции. Ненавидят за то, что не воровал и не давал воровать другим. Ненавидят за то, что он был "простонародного" и "нерусского" происхождения. Ненавидят просто за то, что они по сравнению с ним – ничтожества.

Конечно, либералы никогда не говорят именно так. У них это вообще не принято, называть вещи своими именами. Поэтому они называют Сталина "тираном", несут какую-то несусветную чушь про "эффективных собственников" (кулаков), у которых он отобрал землю, повторяют глупости про "неэффективную" советскую промышленность, стенают о "правах человека" (как будто буржуазию когда-либо интересовали права крестьян и рабочих) и т.д.

С правым антисталинизмом все понятно. Это – важнейшее идеологическое оружие буржуазии, краеугольный камень ее идеологии. Именно при Сталине был построен социализм, и тем самым доказана возможность существования другого общественного строя, отличного от капитализма и более справедливого. Этого они ему никогда не простят. На мой взгляд, это достаточно очевидно. Тем не менее, есть люди, которые этого простого факта - буржуазной и контрреволюционной сущности антисталинизма - не понимают или не хотят понимать.

Левый антисталинизм заключается в отрицании того, что при Сталине в СССР был построен социализм. Отсюда отрицание левыми антисталинистами всего периода советской истории после 1929 г. и обращение к ее истокам, когда будто бы существовал некий "альтернативный" сталинскому путь. Социализм в СССР они называют "сталинизмом" и отвергают полностью, не признавая за социализм. Таким образом, "левые" отрицают действительно существовавший социализм в пользу некоей возможности, которая как им кажется была в наличности – если бы к власти пришел Л.Д. Троцкий, или Бухарин, или Зиновьев. Или кто-нибудь еще, кто именно, не важно - лишь бы не Сталин.

Левые антисталинисты демонстрируют трогательное единство с правыми. Правые кричат о репрессиях – и левые делают то же самое, активно заимствуя аргументы у правых. Правые считают построенный в СССР социализм «неэффективным» - и «левые» повторяют это вслед за ними, обмусоливая очереди, коррупцию и черный рынок. Правые осуждают внешнюю политику Сталина за отстаивание национальных интересов СССР – "левые" делают то же самое, крича о предательстве мировой революции.

Разница в том, что правый антисталинизм очень логичен и последователен в проведении интересов буржуазии. Как говорил один из перестроечных идеологов, Сталиным били по Ленину, по Октябрьской революции. Антисталинизм был нужен буржуазии для борьбы против советского строя в целом. Левые антисталинисты этого не поняли до сих пор (за отдельными исключениями). Им все кажется, что можно по примеру Хрущева вычеркнуть Сталина и вернуться в двадцатые годы. На самом деле это опасное заблуждение, как показала вся история СССР начиная с 1956 г. Левый антисталинизм нелогичен и непоследователен, и на деле он работает на контрреволюцию.

Пишет blau_kraehe :

"Антисталинизм - это жуткая история у немецких левых. Сейчас, например, планируется установить на одном из центральных зданий Линке (раньше принадлежавшем СЕПГ) мемориальную доску... жертвам сталинизма. Комплатформа Линке пишет, что всецело поддерживает идею такой доски, и вообще чтит память жертв сталинизма, но предлагает установить эту доску все-таки на мемориальном кладбище. Еще можно припомнить, например, скандал, когда деятели Комплатформы с помощью полиции заставили ребят из КИ уйти из рядов демонстрации со знаменем, на котором в числе прочих был изображен Сталин... Словом, нет числа этим разборкам. Здесь не имеет значения, "были жертвы - не было жертв". Имеет значение пропаганда, с помощью которых левых очередной раз заставляют сделать "ку" буржуазному строю: нет-нет, мы не какие-нибудь злые коммунисты, мы НЕ ТАКИЕ, мы хорошие левые. По сути антисталинист в Германии сегодня = ревизионист и антикоммунист"

Точнее не скажешь.

Антисоветизм головного мозга

Оригинал взят у pyhalov в Антисоветизм головного мозга

В очередной раз убеждаюсь, что антисоветчики — это люди, патологически не способные к непротиворечивому логическому мышлению.

Открываем книгу основателя проекта Бѣлое мудѣло Арсена Гаспаряна «Операция “Трест”. Советская разведка против русской эмиграции. 1921–1937 гг.» (М.: Вече, 2008):



( Читаем дальше: )

Оказывается, Болмасов, Сольский, Строевой и Самойлов были расстреляны 23 сентября, а приговорены к расстрелу 24 сентября.

Если кто-то решит, что перечисленная четвёрка получила свой расстрельный приговор задним числом, после уже свершившейся казни, должен разочаровать — их дело слушалось публично, в большом зале Академической филармонии, и как раз 24 сентября подсудимые выступили с последним словом.

Поскольку, будучи имѣющимъ честь бѣлым патрiотомъ, г-н Гаспарян по определению может говорить только истинную правду, возможны лишь два объяснения этому парадоксу:

1) Болмасов, Сольский, Строевой и Самойлов действительно были расстреляны 23 сентября 1927 года, после чего чернокнижники из ОГПУ подняли их как зомби. В этом качестве невинные жертвы красного террора и присутствовали на следующий день на неправедном большевицком судилище.

2) Действие происходило в двух параллельных мирах, в целом похожих, но отличающихся отдельными деталями. В первом из них город на Неве был переименован большевиками в Ленинград, а указанная четвёрка получила приговор к высшей мере 24 сентября. Во втором бывшая имперская столица продолжала оставаться Петроградом, а неправедное большевицкое судилище состоялось на несколько дней раньше, в результате чего 23 сентября они уже были расстреляны.