Oct. 4th, 2016 01:37 am
О мече на советском гербе
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
r3dthr3atЕсли знать и учитывать все эти исторически сложившиеся значения эмблемы меча, то нетрудно понять ту принципиально непримиримую позицию, которую занял в 1918 году В. И. Ленин по отношению к использованию эмблемы меча в советском гербе. Обычно приводят стандартные, приписываемые Ленину слова в передаче В. Д. Бонч-Бруевича: “Меч — не наша эмблема”, а также то, что Ленин вычеркнул меч из представленного ему рисунка герба РСФСР Однако причины этого резко отрицательного отношения даже в то время не для всех были понятны, так как незнакомые с геральдикой люди рассматривали меч не на фоне его исторического значения в геральдике, а просто как эмблему, отражающую военную твердость, готовность к защите себя оружием. Ленину пришлось объяснять, что меч в мировой геральдике — эмблема и военного верховенства, и наступательного оружия.
Однако эти убеждения не доходили до сознания тех, кто коллективно обсуждал вопрос об утверждении состава новых советских эмблем, о будущем гербе республики. Уже после вышеприведенного высказывания Ленина за период с 17 апреля по 23 сентября 1918 г. вопрос о советском гербе и о внесении в него эмблемы меча или пятиконечной звезды, то есть также военной эмблемы, обсуждался десять раз на заседании Совнаркома и его комиссии (Малого Совнаркома). Это значит, что вопрос о военных эмблемах в советском гербе все еще не был фактически решен даже тогда, когда Съезд Советов 10 июля 1918 г. уже в целом принял конституцию. Одно это говорит о том, что вопрос о советских эмблемах был далеко не очевиден для многих. В. И. Ленину еще трижды пришлось выступать на заседаниях правительства против включения меча в герб, ибо Малый Совнарком трижды восстанавливал меч большинством голосов после 17 апреля, несмотря на резкие, категорические протесты Ленина (20 апреля — протокол № 26; 15 мая — протокол № 38; 18 июня — протокол № 142). В последнем протоколе было записано: “Вопрос о мече, оставшийся спорным, решить после предварительного маленького совещания, имеющего быть завтра” Однако это совещание (19 июня) так и осталось незапротоколированным, и не известно даже, кто на нем присутствовал.
Тем не менее 10 июля V съезд Советов по предложению Я. М. Свердлова утвердил текст конституции, где при описании герба в статье 89 упоминание о мече отсутствовало. Это означает, что только на последнем, пятом по счету, совещании, посвященном вопросу о мече, Ленину удалось отстоять свою точку зрения и, главное, найти ей поддержку. Возникает, однако, вопрос: кто же были те люди, которые столь настойчиво сопротивлялись ленинскому предложению, и каковы были их аргументы в защиту своей точки зрения. Вопрос этот обычно обходится в литературе, посвященной советской геральдике. Между тем выяснить истину и понять причины противодействия ленинской линии со стороны определенных лиц важно потому, что это дает ключ к уяснению принципиальных вопросов советской геральдики, и потому, что этот первый геральдический спор в советском руководстве намеренно не предавался гласности именно теми, кто потерпел в нем поражение и, видимо, поэтому не оставил документальных следов (протокола) этого события.
Однако мы знаем, что органом, который коллективно противодействовал Ленину в этом вопросе, был Малый Совнарком, который в то время возглавляли М. Ю. Козловский, А. В. Галкин, П. И. Стучка. Именно они, поддержанные Ю. М. Стекловым (Нахамкесом, автором проекта конституции) и М. И. Лацисом (членом Коллегии ВЧК) и при доброжелательном нейтралитете секретаря Совнаркома Н. П. Горбунова, являлись главными сторонниками введения меча в советский герб. Все перечисленные лица были профессиональными юристами, и их спор о геральдическом применении меча вовсе не покоился на политически разных мнениях, но они становились на чисто формальную точку зрения и предлагали поэтому не считаться с исторически сложившимся значением меча как эмблемы, а исходить из его одинакового значения для всех стран Европы с 1789 года как одного из античных атрибутов правосудия, а именно как эмблемы возмездия, наряду с двумя другими атри бутами — щитом и весами (т. е. эмблемами зашиты и справедливости). Все эти три атрибута, приданные Фемиде — женщине с повязкой на глазах, составляли аллегорически- эмблематическое изображение понятий “закон”, “правосудие”. Ленин был категорически против того, чтобы использовать в советском гербе эту эмблему буржуазного правосудия. Заимствовать один из атрибутов буржуазной эмбле матики было для Ленина нисколько не лучше, чем заимствовать меч как дворянскую эмблему военного верховенства. Не спасало положения и то, что сторонники включения меча называли его “карающим мечом революции” (особенно М. И. Лацис как член Коллегии ВЧК). Во-первых, эмблемы применяются без комментирующих надписей и их смысл целиком связан с традицией их применения, с их историей и не может быть изменен по чьему-либо желанию. Во-вторых, революция лишь в определенный период, да и то вынужденно, применяет этот “карающий меч”, как подчеркивал Ленин, и потому не может включать такую эмблему в свой герб.
Лишь позднее, в 1943 году, меч был введен в советскую геральдику не как государственная, а лишь ведомственная эмблема в отличительные знаки военных юристов и работников Министерства юстиции вместе со щитом. При этом для симметрии введен не один меч, а два (скрещивающихся). Аналогичные эмблемы с сохранением их ведомственного, а не общегосударственного значения применяются и в других странах в униформе работников служб безопасности или органов правопорядка и всех тех, кто так или иначе стоит на страже закона. В государственной символике меч прочно обладает значением символа милитаризма, и поэтому найти меч в государственных гербах современных государств — нелегкая задача, ибо любая страна избегает прокламировать свой милитаризм как государственную политику.
http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/pohl/12.php
Однако эти убеждения не доходили до сознания тех, кто коллективно обсуждал вопрос об утверждении состава новых советских эмблем, о будущем гербе республики. Уже после вышеприведенного высказывания Ленина за период с 17 апреля по 23 сентября 1918 г. вопрос о советском гербе и о внесении в него эмблемы меча или пятиконечной звезды, то есть также военной эмблемы, обсуждался десять раз на заседании Совнаркома и его комиссии (Малого Совнаркома). Это значит, что вопрос о военных эмблемах в советском гербе все еще не был фактически решен даже тогда, когда Съезд Советов 10 июля 1918 г. уже в целом принял конституцию. Одно это говорит о том, что вопрос о советских эмблемах был далеко не очевиден для многих. В. И. Ленину еще трижды пришлось выступать на заседаниях правительства против включения меча в герб, ибо Малый Совнарком трижды восстанавливал меч большинством голосов после 17 апреля, несмотря на резкие, категорические протесты Ленина (20 апреля — протокол № 26; 15 мая — протокол № 38; 18 июня — протокол № 142). В последнем протоколе было записано: “Вопрос о мече, оставшийся спорным, решить после предварительного маленького совещания, имеющего быть завтра” Однако это совещание (19 июня) так и осталось незапротоколированным, и не известно даже, кто на нем присутствовал.
Тем не менее 10 июля V съезд Советов по предложению Я. М. Свердлова утвердил текст конституции, где при описании герба в статье 89 упоминание о мече отсутствовало. Это означает, что только на последнем, пятом по счету, совещании, посвященном вопросу о мече, Ленину удалось отстоять свою точку зрения и, главное, найти ей поддержку. Возникает, однако, вопрос: кто же были те люди, которые столь настойчиво сопротивлялись ленинскому предложению, и каковы были их аргументы в защиту своей точки зрения. Вопрос этот обычно обходится в литературе, посвященной советской геральдике. Между тем выяснить истину и понять причины противодействия ленинской линии со стороны определенных лиц важно потому, что это дает ключ к уяснению принципиальных вопросов советской геральдики, и потому, что этот первый геральдический спор в советском руководстве намеренно не предавался гласности именно теми, кто потерпел в нем поражение и, видимо, поэтому не оставил документальных следов (протокола) этого события.
Однако мы знаем, что органом, который коллективно противодействовал Ленину в этом вопросе, был Малый Совнарком, который в то время возглавляли М. Ю. Козловский, А. В. Галкин, П. И. Стучка. Именно они, поддержанные Ю. М. Стекловым (Нахамкесом, автором проекта конституции) и М. И. Лацисом (членом Коллегии ВЧК) и при доброжелательном нейтралитете секретаря Совнаркома Н. П. Горбунова, являлись главными сторонниками введения меча в советский герб. Все перечисленные лица были профессиональными юристами, и их спор о геральдическом применении меча вовсе не покоился на политически разных мнениях, но они становились на чисто формальную точку зрения и предлагали поэтому не считаться с исторически сложившимся значением меча как эмблемы, а исходить из его одинакового значения для всех стран Европы с 1789 года как одного из античных атрибутов правосудия, а именно как эмблемы возмездия, наряду с двумя другими атри бутами — щитом и весами (т. е. эмблемами зашиты и справедливости). Все эти три атрибута, приданные Фемиде — женщине с повязкой на глазах, составляли аллегорически- эмблематическое изображение понятий “закон”, “правосудие”. Ленин был категорически против того, чтобы использовать в советском гербе эту эмблему буржуазного правосудия. Заимствовать один из атрибутов буржуазной эмбле матики было для Ленина нисколько не лучше, чем заимствовать меч как дворянскую эмблему военного верховенства. Не спасало положения и то, что сторонники включения меча называли его “карающим мечом революции” (особенно М. И. Лацис как член Коллегии ВЧК). Во-первых, эмблемы применяются без комментирующих надписей и их смысл целиком связан с традицией их применения, с их историей и не может быть изменен по чьему-либо желанию. Во-вторых, революция лишь в определенный период, да и то вынужденно, применяет этот “карающий меч”, как подчеркивал Ленин, и потому не может включать такую эмблему в свой герб.
Лишь позднее, в 1943 году, меч был введен в советскую геральдику не как государственная, а лишь ведомственная эмблема в отличительные знаки военных юристов и работников Министерства юстиции вместе со щитом. При этом для симметрии введен не один меч, а два (скрещивающихся). Аналогичные эмблемы с сохранением их ведомственного, а не общегосударственного значения применяются и в других странах в униформе работников служб безопасности или органов правопорядка и всех тех, кто так или иначе стоит на страже закона. В государственной символике меч прочно обладает значением символа милитаризма, и поэтому найти меч в государственных гербах современных государств — нелегкая задача, ибо любая страна избегает прокламировать свой милитаризм как государственную политику.
http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/pohl/12.php