Эстетическое

[r3dthr3at]

Оригинал взят у doloew1917 в Эстетическое

К вот этому посту (18+). На самом деле, с моралите там некоторый перебор - учитывая, как граждане сталинисты и примкнувшие любят козырять при каждом случае фотографиями с повешенными нацистскими пособниками, да и вообще в наш жестокий век фотографиями казненных мало кого удивишь. Я о другом - о любви граждан из определенного социального круга и определенных убеждений к фотографированию с улыбочкой или, напротив, грозной мордой лица на фоне казненных политических противников. Собственно, по сабжевой ссылке доля таких фото с улыбающимися эсесовцами невелика - даже меньше, наверное, чем в фильме "Обыкновенный фашизм". Но любовь палачей к запечатлению своих подвигов была характерна и для других, более ранних борцов с иудобольшевизмом. Вот, например, картина из колчаковских тылов:



А вот - из Ростова:



Балы-красавицы, лакеи, юнкера, ну вы понимаете. Вот из подвигов православного казачества:



А вот и наши заокеанские союзники отметились:



... и многое, многое другое. В избежание срача о том, кто больше расстреливал - речь не об этом. Речь именно об эстетизации смерти, которая, как кому ни покажется странным, для красных была не слишком-то характерна. Наглядная разница есть даже в разоблачительных материалах: для иллюстрации статей о белом терроре не стоит большого труда нагуглить кучу фотографий с довольными казаками и юнкерами на фоне повешенных и расстрелянных. А вот когда речь заходит о терроре красном - в качестве фотоматериала предъявляют чаще сомнительного качества фотографии с выкопанными трупами, которые иногда (не всегда) оказываются вообще работой противоположной стороны (что пресловутая деникинская комиссия по расследованию преступлений большевизма была совершенно необъективна - это очевидно, что и ее, и ОСВАГ ловили на грубых подделках - тоже известный факт, но речь, повторяюсь, не об этом). Что и чекисты творили на местах и местами лютый трэш в обстановке взаимного озверения - это факт, но вот не фоткались они на фоне поповских и дворянских тел - и вообще, очень не любили публичность и демонстративность, в отличие от тех же защитников демократии и порядка, которые публичные казни и демонстративные экзекуции в захваченных городах сделали основой своей социальной политики.

В чем объяснение тому? Разумеется, в классовых различиях. Террор белых был направлен против социальных низов, которые зачастую были элементарно неграмотны, и обязательные постановления на заборе прочитать могли разве что с посторонней помощью, а вот виселицы посреди площади - это такой язык, который понятен любому, самому малокультурному человеку. То есть белый террор должен быть как максимально массовым, так и максимально демостративным, чтобы наиболее эффективно устрашить (а основная функция его - подавление и устрашение) трудящееся большинство населения. Красный же террор, напротив, был направлен против относительно компактной группы эксплуатататоров и их обслуги, и кошмарить ее предпочитали другими способами - в частности, через печать (кровожадные газетные статьи образца восемнадцатого года предназначались в значительной степени для привилегированного класса - до него все эти пассажи про ягодки и цветочки доходили со стопроцентной гарантией).

А вот почему мальчишечки-юнкера, зажиточные хозяйственные казачки и прочие лучшие люди России так любили, в отличие от красного быдла, позировать на фоне трупов - это тоже вопрос социальной психологии. Что для большевика - издержки, то для православного патриота - прибыток. Можно сказать наверняка - в случае гипотетической победы защитников частной собственности фотографии на фоне изуродованных трупов висели бы на стенах в гостиной на почетном месте рядом с парадными портретами в крестах.

И никакой рефлексии и покаяния никто бы не требовал ни через семьдесят, ни через сто лет - не тот народ лучшие люди России для таких дел.