Белый террор

[r3dthr3at]

Зачитываюсь похождениями охваченных офицерской обидой блААродных белоэмигрантов в СССР в бессильной злобе пытавшихся напакостить Советской власти.

В конце 1920-х годов эмигрантские экстремисты начинают разрабатывать планы организации широкомасштабного террора на территории СССР, направленного против советской партийно-государственной элиты. Цель – дестабилизировать внутреннее положение в стране и партии, спровоцировать проявления массового недовольства социально ущемлённых слоев населения – т.н. СОЭ, лишенцев, кулачества, антисоветской части интеллигенции и т.п. В недрах РОВС апологетами "внутренней линии" – генералами А. Кутеповым, П. Шатиловым и др. – была разработана дестабилизационная программа, согласно которой путем совершения систематических покушений, организации взрывов в жилых домах предполагалось "внести панику в ряды партии, заставить коммунистов бежать..."

В 1927-28 гг. активисты "внутренней линии" начинают проводить разведывательные вылазки на советскую территорию. Так, в 1928 году террорист Бубнов сумел перейти советскую границу с территории Финляндии и осуществил попытку выследить одного из советских партийных лидеров того периода – Н. Бухарина. Однако совершить террористический акт ему не удалось. Вернувшись обратно за рубеж, Бубнов подготовил "Отчет о поездке", в котором рассказал о своих усилиях по подготовке террористического акта. В частности, Бубнов пишет: "...Вскоре я понял, что ни в одно из зданий, где происходят партийные собрания, даже нельзя думать попасть без партийного билета... Все это время я искал случая приобрести хоть какой-нибудь партбилет, но безрезультатно. Просто мне не повезло, потому что достать его все же можно, хотя и не легко. С собой обратно я провез восемь комплектов настоящих документов, добытых разными способами в разное время, партбилета все же не достал.

Несколько раз охрана, видимо, обращала внимание на наши назойливые аллюры, и приходилось сейчас же перебросить наблюдение на другое место, начиная с начала. К тому же первые две недели я не хотел разменяться на какую-нибудь мелочь и изыскивал только способ, как бы встретить Бухарина или кого-либо из крупных. Здание Дома союзов на Б. Дмитровке, где происходил суд над донецкими инженерами, охранялось чрезвычайными караулами от полка имени Дзержинского до ОГПУ. Торчать там поблизости, поджидая Крыленко (а он один только стоил, чтобы за ним поохотиться), было нельзя – сразу обращали внимание. Можно было наблюдать, замешавшись в толпу в Охотном ряду, но тогда не успел бы подойти ближе, чтобы бросить бомбу, так как на автомобиле они исчезали и приезжали моментально".

Белоэмигрантских террористов интересовали также известные деятели советской культуры, в частности, писатель Максим Горький, имя которого в тот момент ассоциировалось с достижениями советской власти и убийство которого позволило бы белым боевикам говорить об эффективности их методов борьбы и о большом пропагандистском эффекте. "...При приезде в Москву М. Горького я пытался проникнуть на Белорусский вокзал, полагая найти кого-нибудь из заслуживающих внимания. Однако охрана была соответствующая. На перрон можно было попасть только по особым пропускам... А оказалось впоследствии, что Бухарин там был. Вот, если бы знал заранее...", – писал террорист Бубнов в отчете о своей подпольной поездке в СССР.

Охота на известных деятелей партии и идеологов коммунизма продолжалась. Бубнов и его группа сумели проникнуть в зал заседаний Экспериментального театра, где выступал Луначарский, однако стрелять в него не решились. "...11-го июня 1928 г. тов. Луначарский читал лекцию в Экспериментальном театре "о новом человеке". Билеты мы достали заранее и на лекции присутствовали. Сидели очень далеко, но можно было бы, подойдя ближе, бросить бомбу. Однако с первого же взгляда мне стало ясно, что при взрыве погибнет громадное количество людей, так как на лекции этого шута горохового ходит в большинстве интеллигенция и так называемая мелкобуржуазная среда, а каждая из моих бомб содержит около 270 мелких осколков. Не то, чтобы мне стало жаль публики, мягкостью я особой не отличаюсь, но боялся, что впечатление от такого акта получится как раз обратное тому, на которое мы рассчитывали. К тому же Луначарский слишком ничтожная величина. Будь это Бухарин, Сталин или Менжинский – тогда другое дело... Стрелять из револьвера – было мало вероятности попасть издалека, да и помешали бы целиться, охрана торчала все же солидная... На следующий день продолжали розыски Бухарина", – писал Бубнов.

Белоэмигрантские террористы, не имея возможности преодолеть линию личной охраны советских деятелей, решили изменить тактику и нанести удар не по конкретным лицам, а по зданиям – помещениям партийного аппарата, а также по жилым помещениям советского актива: "...Видя безуспешность своих попыток в этом направлении, я решил предпринять что-либо другое, – писал Бубнов. – Оставалось действовать снаружи через окна. Три таких места были мною уже на всякий случай намечены, 15-го июня мы закончили все приготовления, произвели разведку... Объектом было, конечно, здание МОПРа на Воронцовом поле, где живут иностранные коммунисты, бежавшие в СССР... Предполагалось использовать автомобиль (я нашел способ добыть такой без шума в любое время), дабы сразу замести следы: я брал на себя заняться охраной, а Могилевич, вбежав во двор, должен был бросить все шесть бомб в разные окна одновременно, когда я начну стрелять сторожей... Покушение не состоялось: побывавшие под дождем в лесу капсюли, хотя и залитые парафином, не выдержали и отсырели".

Свириденко Ю.П., Ершов В.Ф. - Белый террор? Политический экстремизм российской эмиграции в 1920-45 гг.