последнее на сегодня про Ленина

[r3dthr3at]

Оригинал взят у chelobitnick в последнее на сегодня про Ленина

Не так-то просто написать что-то смешное о Ленине. Вот уж человек, который не был смешным! Можно - о смешном вокруг  Ленина, о смешном в связи с ним. Помещу маленький отрывок из мемуаров А.К. Воронского "За живой и мертвой водой".
Автор - член РСДРП с 1904 г., большевик, в 20-ых гг. - оппозиционер, сторонник Л.Д.Троцкого.  По словам В.Т. Шаламова,

"Так называемая оппозиция, молодое подполье, в первую очередь нуждалось в самых популярных брошюрах с изложением элементарных правил конспирации... Задачу быстро написать катехизис подпольщика, где читающий мог научиться элементарным правилам конспирации, поведению на допросах, и взял на себя Александр Константинович Воронский." (речь идет о троцкистком подполье конца 1920-ых.)

В отрывке идет речь о событиях 1906 года (пусть знатоки уточнят месяц). В отрывке упоминается Валентин - товарищ Воронского сначала по семинарии, потом  - по партии. Извините, отрывок будет довольно большим. Глава называется "Тройки и пятки".

"Тут я должен описать, как произошло первое знакомство Валентина с Лениным. Нам предложили съездить в Куоккала близ Териок и привезти нелегальную литературу. По дороге мы встретились с Ниной Фёдоровой; мы работали с ней зимой в одной и той же агитационной группе, ходили изредка к ней на квартиру. Она читала нам "Пана", "Викторию" Гамсуна, отрывки из Гауптмана. От неё мы узнали в вагоне, что в Куоккала будет собрание, на нём выступит с докладом Ленин. Мы упросили её провести нас на собрание. Это было нелегко, но всё же удалось.

В небольшой пустой комнате уединённо расположенной дачи собралось человек тридцать. Мы пришли к началу собрания. Вошёл Ленин в летнем куцем, сером пиджаке, потирая руки и приглаживая слегка у висков коронку рыжих волос на лысеющей голове. Он задержался с Гольденбергом-Мешковским, высоким и худым; от него перешёл к Румянцеву, с брюшком и пухлыми румяными щеками, похожему на коммивояжера, в пёстрой паре и белом рябом жилете; переговорив с Румянцевым, он поймал приземистого районщика, оттер его в угол, там шептался с ним, наклонив голову, приблизив к нему ухо и в то же время оглядывая искоса как бы скользящим взглядом собравшихся. Районщика сменила хрупкая, с длинным, костлявым лицом женщина; затем он держал за пуговицу неуклюжего товарища, по-видимому, рабочего, слушал его, посматривая в потолок и словно что-то припоминая. Он быстро переходил от одной группы к другой, почти бегал, легко и округло, наставлял, шептал, выслушивал, кивал головой, покачивал ею, смеялся, шутил, записывал. Ни на один миг он не оставался в покое.

Наконец уселся за стол, замолчал, поднёс правую руку с растопыренными пальцами к лицу, поводя ею медленно вверх и вниз, потирая ладонью нос. Сквозь пальцы он по-прежнему оглядывал собравшихся маленькими, узкими, татарскими глазами весело, хитро, быстро и внимательно. Рыжие усы его топорщились. Мне вспомнилась известная зарубежная карикатура: "Как мыши кота хоронили". Ленин был изображен котом, он чинил неожиданную расправу над мышами - над Плехановым, над Мартовым и другими, которые собрались читать ему отходную. Иногда он закрывал глаза и тогда казался уставшим и утомлённым.

Председатель открыл собрание. Ленин живо и энергично приступил к докладу. Он начал его с утверждения, что бойкот Государственной думы является наиболее уязвимым местом в тактике большевиков, перешёл к вопросу о массовом терроре, об организации боевых групп, троек и пятков. Эти призывы Ленина встречали тогда много возражений. Ленин имел их в виду и подробно отвечал на них в докладе.

Мои впечатления от его доклада в тот далёкий августовский день были единственны, неповторимы и необычайны. Ленин говорил около двух часов. Прослушав его полчаса, я мысленно уже сказал себе:

"Да, тройки и пятки нужно создавать незамедлительно. Докладчик сказал всё нужное и убедительное в их защиту. Да, это несомненно".

Но Ленин продолжал защищать тройки и пятки. Он находил новые доказательства; он подходил и освещал вопрос с новой и неожиданной стороны, он как будто разбрасывался, делал отступления, но снова и опять возвращался к основному.

Я осматривал собравшихся, старался найти противников боевых троек и пятков, спрашивал их взглядом:

"Вот видите, всё очевидно, - так чего же вы оспариваете, как можно не соглашаться?"

А Ленин продолжал говорить.

У меня развивалось любопытство: "Ясно, всё ясно, но интересно, что ещё можно сказать в защиту боевых групп. Ведь всё уже сказано".

А Ленин продолжал говорить. Он не ослабевал, наоборот, напор его креп, усиливался. Он говорил всё твёрже, напряжённей, подчиняя и покоряя себе, ускоряя темп речи, не запинаясь, почти без пауз. Трибун, защитник, повелитель и друг-собеседник звучали одновременно в его картавящей речи, где каждое слово казалось неотделимым от говорившего. Он выговаривал слова чётко, но скрадывая какие-то буквы, в словах не слышалось певучести, скорее они были жёстки и непреклонны.

Я уже чувствовал себя подавленным. Удивлённо и восхищенно я смотрел на этого небольшого, плечистого человека, но моё внимание усиливалось.

В конце доклада Ленин с особой силой сказал:

- Нужно развивать, воспитывать, укреплять в наших рядах презрение к смерти, презрение к смерти!

Я не мог уже спокойно сидеть на месте, пробрался к Валентину. Он сидел в углу, заложив ногу на ногу, тёр кулаком подбородок и не сводил глаз с Ленина.

Когда Ленин окончил доклад, я спросил Валентина:

- Ну что, как?

- Замечательно, только относительно бойкота Думы он не прав. - Валентин был закоренелым бойкотистом. - Я буду выступать за бойкотисткую тактику. - Валентин сорвался с места, подошёл к столу и попросил его записать. Его записали. Ленин мельком взглянул на Валентина.

Началось обсуждение доклада. Румянцев находил, что тройки и пятки не соответствуют моменту и грозят совлечь партию с испытанного пути массовой работы. Кажется, его поддерживал и Гольденберг.

Третьим выступил Валентин. Вот тут-то и произошло знакомство Ленина с Валентином. Валентин, сильно волнуясь и поправляя дрожащей рукой пенсне, заявил:

- Я совершенно согласен с товарищем Лениным относительно организации троек и пятков. Безусловно - это неотложная задача дня, и товарищ Ленин это прекрасно доказал. Возражения товарища Румянцева - неубедительны. Но я думаю, товарищ Ленин глубоко не прав, когда он приглашает нас пересмотреть нашу тактику в вопросе о бойкоте Государственной думы. Такой пересмотр есть отступление от большевизма и сдача позиции меньшевикам. Я думаю, что в этом пункте товарищ Ленин рассуждал не как марксист, не как большевик. В самом деле...

С самого начала речи Ленин исподлобья внимательно стал следить за Валентином. Потом он завозился на стуле, заулыбался, вынул платок, быстро высморкался. Улыбка не сходила с его лица. Когда Валентин объявил об измене его, Ленина, большевизму, он пригнулся к столу, прикрыл горсточкой рот, наклонился в сторону, прыснул от смеха, схватился обеими руками за голову, захохотал звонко, заразительно и громко. Он старался удержаться от хохота, зажимая снова горстью рот, но это ему не удавалось. Он смеялся всё сильней и сильней, до слез, махая руками и вертясь на стуле. Вслед за Лениным оглушительно грохнуло собрание.

Валентин умолк, с удивлением обвёл взглядом собрание, смутился, нахмурился, сбивчиво и торопливо закончил свою речь, побледнев и больше ни на кого не глядя.
        Когда он сел, Ленин поднялся из-за стола, стал проворно пробираться в наш угол, стараясь никого не задеть и не нарушить порядка собрания. Он подошёл к нам, наклонился к Валентину, спросил шёпотом, глаза у него блестели от сдержанного смеха:
- Кто вы и как попали сюда?
Он с ног до головы осмотрел Валентина. На Валентине была чёрная суконная рубашка, чёрные брюки, заправленные в сапоги. Он походил на уволенного гимназиста.

Валентин дернулся на стуле, ответил упавшим шёпотом:

- Я - агитатор Василеостровского района. Приехал сюда за литературой.

- А что вы раньше делали?

- Учился в семинарии.

Ленин наклонился к нему ближе и как бы озорно спросил:

- Так вы за бойкот?

Валентин смущённо ответил:

- Да, я за бойкот.

- А литературу-то получили? - деловито и неожиданно вдруг осведомился Ленин.

- Получим после собрания, - оживляясь, сказал Валентин.

- А как вы её перевозите?

За Валентина ответил я:

- Мы хороним её на животе, стягиваем пояс.

- Ну, ну, - согласился Ленин и заспешил к столу.

Собрание окончилось принятием резолюции, предложенной Лениным."

Несколько слов и замечаний по поводу.

1. Кто этот Валентин, обвинивший Ленина в небольшевизме? Есть мнение, что это ... сам Воронский. Дочь Воронского, Галина Александровна, незадолго до смерти (скончалась она в 1991 г.) вспоминала в беседе с Александром Бирюковым:
"Я помню, что, выйдя из комнаты после беседы с отцом, Стопал, увидев меня, сказал: «А это Галина, дочь Валентина!» Мне было тогда 14 лет и, не скрою, такое внимание к моей персоне было лестно (Валентин — герой автобиографической повести А. К. Воронского «За живой и мертвой водой».— А. Б.).
Стопал - это фамилия оппозиционера - chelobitnick). Если это так, получается, что А.Г.Воронский "расколол", "расчленил надвое" самого себя в своих воспоминаниях? На собственно себя и "Валентина"? Мне это кажется почти невероятным. Может кто-нибудь из френдов и просто читателей может что-нибудь об этом сказать?

2. Воронский упоминает карикатуру "Как мыши кота хоронили". Вот она, к сожалению, неважного качества:

Это целый триптих. На всякий случай копирую правую часть (вдруг у кого-то нет прокрутки):

Кот-Ленин расправляется с оппонентами!
Автор рисунка - Пантелеймон Лепешинский, большевик и карикатурист. Есть его виртуальный музей. По совместительству - муж академика Лепешинской (я привык считать ее кем-то вроде Лысенко. Все на свете свете связано со всем).
Процитирую незнакомого мне юзера kuth , посетившего некогда музей в Ульяновске:

Как мыши кота хоронили
(Назидательная сказка. Сочинил Не-жуковский. Посвящается партийным мышам.)

Среди мышей - узнаваемые, как говорят, Потресов, Аксельрод, Дан, Засулич, Плеханов, Мартов и Троцкий. Все считают, что кот - сами понимаете кто - не просто висит на собственной лапе, а натурально повесился и по этому ликуют. Там еще два листа продолжения есть. На первом кот оборвался и лежит на полу, как мертвый, а мышь-Мартвов произносит такую речь: "Жил-был мурлыка, рыжая шкурка, усы как у турка; был он бешен, на бонапартизме помешан, за что и повешен. Радуйся, наше подполье!" На втором - кот восстает из мертвых и задает мышам трепку.

А вот воспоминания автора: «В далекой юности я забавлялся рисованием карикатур на своих учителей. И вот теперь я снова схватился за перо. «Надгробное слово» Мартова «Вперед или назад», вздумавшего политически хоронить Ленина, навело меня на мысль о мышах, хоронивших «повешенного» за лапки кота. Через полчаса карикатура «Как мыши кота хоронили» была набросана. Эффект для меня получился неожиданный. Ильич хохотал над моим рисунком до упаду и потребовал, чтобы я издал своих «мышей» с помощью литографского камня. С тех пор ни одна моя последующая карикатура, издаваемая на средства нашей большевистской кассы, не проходила без советов и санкции Владимира Ильича, который, по-видимому, одобрительно отнесся к нашим методам борьбы с меньшевиками...» (*П. Н. Лепешинский. Воспоминание о В. И. Ленине, т. I, М.., Госкомиздат, стр. 196.).

Там же - левая часть триптиха в более пристойном качестве.

Еще более качественная картинка - в блоге юзера stroler, (пост 2006 года, между прочим), куда я с удовольствием направляю читателей. Может быть, они узнают Потресова, Аксельрода, Дана, Засулич и других?

На сегодня все. Мне кажется, что личность А.Г.Воронского заслуживает большего внимания в левой части рунета.