r3dthr3at

Оригинал взят у

tsarjov в О БДСМ-коммунизме или Эгоизм VS Идеализм

БДСМ-коммунизм это идеология, которая, если определять её наиболее широко, заключается в том, что нужно пострадать при социализме, чтобы построить коммунистическую формацию. Этой идеологии в левой среде придерживаются многие, в зависимости от конкретных убеждений. В общем-то, сам бдсм-коммунизм не является некой чёткой позицией, а является определённой идеологической потенцией, к которой ведут те или иные оправдания страданий за идею.

Наиболее ярко (и уродливо), конечно, подобное проявляется у красконов, так как у консерваторов идея Служения доминирующая в сознании. Консерваторам трудно жить без подчинения, плётка (экономическая или моральная) является главным мотивационным аспектом их целеполагания. Будь то армейский "дед", который понял жЫзнь или консервативный интеллектуал, имеющий опыт самозакалки, и тот и другой занимаются терапевтическим оправданием опыта своего страдания и заботливо стремятся распространить его на окружающих, посмеиваясь в сторону всяких хиппарей, либертариев, которые зачастую ведут себя недостаточно по-пацански, чтобы воспринимать жизнь серьёзно, как она того заслуживает. Мысль об изменении жизни в угоду себе не может придти в голову конформисту. Отсюда, в общем-то, и идёт называние красконов говноедами. Так как если конформисту, условно говоря, будут давать каждый день говно на обед, он вместо того, чтобы укусить руку дающего, будет совершенствоваться в превозмогании отвращения и будет считать это становлением характера, укреплением личности. Такова пассивная экзистенциальная позиция и тех, кто рядится в красные одежды.

Другая разновидность Служения это революционный идеализм. Он так же требует страдания, требует жертвы. Начинается всё рационально:

Существует эксплуатация.
С эксплуатацией должно быть покончено,
С эксплуатацией может быть покончено, в первую очередь, через насилие над эксплуататорами.
После победы над эксплуататорами, революция должна быть защищена от реакции.
Реакция возможна, пока не произойдёт переход на качественно новую формацию.
Пока этот переход не произошёл, одни будут защищать свободу от других через ограничение свободы всех.

Таким образом, реакция осуществлена, свобода переродилась в подавление, став лишь пустым словом, как и упоминание демократии в названии некоторых государств, созданных революцией.

Разумеется, риск жертвы в революционном деле есть, и разумный человек пойдёт на него. Как в отношении себя, так и в отношении других. В первом случае, человек определяет своё положение как угнетённое и стремится его исправить, настолько рациональным способом, насколько у него хватает на это ума. Но как только человек начинает забывать о том, зачем он устраивает революцию, он становиться идеалистом. Как только человек забывает о том, что это его эгоизм толкает его на изменение своего угнетённого положения, именно тогда он становится участником Служения идеи.

В случае же жертвы других, возложение на себя ответственности является продолжением личного эгоизма. Если кого-то или даже большинство устраивает общество, в котором я угнетён, то почему меня должны заботить чувства пострадавших во время моей революции, если им было плевать на моё угнетение и они заботились лишь о себе?

Мой эгоизм это продолжение моего Я, которое является высшей ценностью для самого себя. Такова материалистическая позиция. Для себя я могу оправдать наличие жертв мировой революции довольно легко: Мир дерьмо, он может быть гораздо лучше. У меня всего одна жизнь, я не хочу тратить её на дерьмо и мне плевать на тех, кого устаревает это дерьмо, плевать на чувства тех, чей конформизм удерживает меня в этом дерьме. Это революционная эгоистическая (рациональная) позиция, которая перестаёт быть таковой, если я соглашусь пожертвовать собой ради преображения мира. Она перестаёт быть рациональной, если я соглашусь на продолжение угнетения после революции в угоду лучшему будущему для следующих поколений. Даже если меня будет тешить мысль о том, как прекрасно будут жить люди после моей жертвы или мысли о том, как преобразилась страна, в которую я вложил свой труд без возможности участия в управлении моей страны (а значит и результатов своего труда, от которого я, получается, отчуждён) всё это самоуспокоение раба, смирившегося со своей пассивной ролью ведомого, который Служит.

Служат же идеалисты не только для самоуспокоения, но и в угоду конкретным идеям, понимая Служение как высшую деятельность, как смысловое оправдание своего экзистенциального проекта через соотнесения себя с Общим Делом. Например, с Делом Гуманизма. В этом контексте интересен текст Бунтаря1917. Он верно определяет идеализм гуманистического марксизма, однако, тут же на место гуманизма ставит идею прогресса. Служить и жертвовать уже предлагается ему, причём уже сейчас. То есть, из верного рассуждения о том, что мотивация должна быть рационалистической, делается вывод о том, что большая эксплуатация должна получать большую солидарность, чем меньшая эксплуатация:

- Ради выгоды будущих поколений предлагается усилить эксплуатацию нас самих.
- Зачем?
- Затем, что чем больше нас эксплуатируют, тем лучше развиваются производительные силы, ведь коммунизму нужны не бескрайние поля с соломенными хижинами, а высокотехнологичный улей.
- Окей. Но только что же шла речь про рациональную мотивацию в оппозиции гуманистическому идеализму?

Конечно, коммунисты выступают за развитие производительных сил, но у многих левых это развитие требует жертв (пусть даже и экономических) не только со стороны буржуазии, но и пролетариата, мотивируя это тем, что потом-то армия труда получит по способностям. То есть, сейчас можно устроить снижение уровня жизни или даже мясорубку, чтобы потом все жили по справедливости и в достатке. А кто с мясорубкой не согласен тот мелкобуржуазен, потому что хочет жить в достатке и социально-защищённой реальности сейчас, а не потом (то есть мелкобуржуазным не становишься, если хочешь достатка в будущем). С таким подходом неизбежно появляется коммунистический культ, ради которого надо жертвовать, фактически религиозная идея.

Как с материалистической рациональной позиции можно оправдать свою жертвенность во имя прогресса?
Мелкобуржуазные тру-марксисты типа Петровича, лёжа на таиландском пляже, любят рассуждать про классовое сознание. То бишь, рабочим выгодно, чтобы они вместо того, чтобы бы пахать за объедки со столов абрамовичей, взяли средства производства в свои руки и могли тоже полёживать на разных пляжах. Но зачем это нужно Петровичам? Готовы ли Петровичи лишать себя жизни в борьбе за то, чтобы при коммунизме голод и криминал не лишал жизни других. Готовы ли пролетарии к самопожертвованию в рамках борьбы с врагами народа и угрозой реакции? И это вопрос не на слабо. А о мотивации. На деле же выходит так, что при заявлениях о материализме, многие левые имеют нерациональное благородство, которое присуще так же и многим правым, чьи действия диктуют не экономическая формация, а жизненная философия, ради которой они умирают, веря в свои идеалы, умирают из-за своего благородства, своей совести, своих представлений о правильном мироустройстве.

А ведь если отрицать благородную, внеклассовую мотивацию по преображению мира, то остаётся эгоистическая мотивация, а находясь на ней, незачем жертвовать собой ради светлого будущего, в котором ты будешь существовать лишь в чужих воспоминаниях, если повезёт. Таким образом, в часто возникающих спорах о методах построения социализма следует, на мой взгляд, различать противоборствующие позиции не как тру-марксистские и мелкобуржуазные, а как идеалистические и эгоистично-рациональные, раз уж марксизм это материалистическая философия, которую следует и дальше развивать в этом направлении.